Кровь Севера - Страница 41

– Скажи, Ульф, если вытащить копье, она точно умрет?

– Наверняка.

– Жаль. Я бы взял ее наложницей.

Острие Вдоводела вошло меж ребер вдовы, прорезав сердце.

– Обойдешься!

А кто это у нас такой хорошенький?

Дочка шевелье. Дрожащие губки. Умоляющий взгляд: «Заберите меня отсюда!» В одной руке узел с имуществом, в другой – заветная папина шкатулка.

Быстро соображает девочка. В средневековье другие не выживают. Если я не заберу ее с собой, она останется один на один с местными холопами. Это сейчас они валяются мордами в грязь. А когда я уеду…

– Скиди! – рявкнул я. – Подбери для девушки лошадь. А ты… – Я порылся в памяти, выискивая слова: – Одежда. Надо сменить.

Не поняла. Ладно, сам займусь. Показал знаком: за мной. И повел в наверх, в баронские апартаменты.

Барахла в сундуках было много. Было и осталось. Мы не брали тряпки. Разве что шелк. А вот барон – брал.

Я довольно быстро нашел подходящие по размеру штанишки, рубаху и куртень. То есть предметы, примерно соответствующие этим определениям. Бросил девчонке. Та не поняла.

Я показал на ее пышное платье. Скомандовал:

– Снять!

Опять не поняла. Вернее, поняла превратно.

Задрала многочисленные подолы, улеглась грудью на сундук. М-да. Зрелище безусловно привлекательное. Молочно-белые ягодицы, курчавящаяся шерстка… Да и ножки неплохи: стройные.

Я быстренько огляделся: не проявился ли где мой мистический покровитель? Как это было в монастырской келье, когда я хотел приласкать девушку с нежным именем Селестина.

Нет, Белого Волка пока не видать. Зато мой любитель женских прелестей уже отреагировал. «Ты, хозяин, брезгуешь местными красотками, то я почему страдаю?»

Однако я справился с искушением. Тем более, соратники ждут. Да и не люблю, когда меня «покупают» подобным образом.

Не беспокойся, детка. Я и так возьму тебя с собой. А сексом мы с тобой займемся в более подходящей обстановке. Может быть. Сейчас от тебя требуется всего лишь переодеться.

Оказалось: это для меня «всего лишь», а для француженки благородного происхождения надеть мужские шмотки – серьезный грех. Пылкий монолог с жестикуляцией и многочисленными кивками в сторону баронского иконостаса. Мол, негоже христианской девушке в мужское рядиться.

Вот же обычаи у людей! Но это – не мои проблемы. Я вот не могу даже представить, как в прикиде из нескольких тряпок до пола ездить верхом.

Девушка расплакалась. Надо же! Маму-папу убили – не плакала. А тут…

Тем не менее я был неумолим.

А ничего у девочки фигурка. До моей Гудрун ей, конечно, как белке до неба, но в целом очень даже неплохо. Так, не будем отвлекаться. Вот под этой шапочкой очень удобно будет спрятать волосы. А этими ремешками мы оплетем икры, чтобы штаны не болтались… А ничего получилось! Такой милый паж!

Я подхватил с полки медный тазик и предложил полюбоваться в полированное донышко. Думал подбодрить, но сиротка снова расплакалась.

Да, ни хрена я не понимаю во французской средневековой психологии.

И еще вот этот пояс с кинжалом. Свободный человек, даже такой молоденький, без ножа – это нонсенс.

Далась тебе эта шкатулка! Я вытряхнул ценности в кошель и подвесил к поясу сиротки. Взял изрядно разбухший от снятой одежды узел и двинулся вниз.

Скиди уже ждал. С тремя коняшками. Холопы всё так же «жрали землю».

Я дал девочке еще пару минут: попрощаться с родителями, закрыть им глаза. Потом взял за шкирку ближайшего холопа, приподнял, указал на покойников, гаркнул:

– Похоронить!

И мы уехали.

Глава четырнадцатая. Когда свои становятся чужими

Девочку звали Орабель. И дороги к Руану она не знала. Зато оказалось, что ее знает мой монах. Нет, не зря я его с собой прихватил. Вот и не верь после этого интуиции. Он вообще оказался очень даже непрост, наш благочестивый отец Бернар. И на коне сидел как влитой. Даже завидно. И держался с редким достоинством. Уж не из благородного ли сословия мой священнослужитель?

Впрочем, и без знания Бернаровой биографии я сполна оценил его полезность.

Во-первых, как сказано выше, он неплохо знал географию Франции.

Во-вторых, учил меня французскому. Причем очень толково, потому что был не только образованным человеком, но и опытным педагогом. Правда, не филологом, а богословом, но навыки есть навыки.

В-третьих, он одним своим присутствием легализировал наше «христианское» происхождение. Любой встречный, увидев в нашей компании монаха, сразу приходил к выводу, что к норманам-язычникам мы в принципе относиться не можем.

В-четвертых, отец Бернар неплохо (по средневековым меркам) разбирался в медицине. Последнее, нам, надеюсь, не скоро понадобится.

Путешествовали мы открыто, без проблем ночевали на постоялых дворах, где нам оказывали положенное рыцарям уважение.

Очень удобно, когда ты перемещаешься по той части Франции, куда еще не добрались норманы.

Косили мы всё же не под французов, а под немцев. Благо, датский и немецкий схожи, да и акцент Тьёрви сходен с немецким.

Хорошая еда, отличное вино, крыша над головой – и никаких претензий со стороны местных властей. Наоборот, иные шевалье нас даже в гости зазывали.

Мы на всякий случай отказывались, оправдываясь тем, что спешим присоединиться к войску короля, дабы поскорее вступить в драку с язычниками.

Еще отец Бернар развлекал нас богословскими разговорами. Например о жертвоприношениях.

– Почему вы, шевалье, думаете, что Богу может быть приятно сырое мясо? Или кровь? Разве сами вы не предпочитаете вот этого каплуна именно в жареном виде?

– А ведь верно! – воскликнул Стюрмир, когда Вихорёк перевел слова монаха.